«Этот день настал! Я ушла из медицины. Сижу и думаю, почему все произошло именно так? Годы учебы, практика, бессонные ночи, неужели все это было зря?»
На скорой помощи я работала фельдшером на протяжении 5 лет. С каждым прожитым годом моего энтузиазма к работе становилось все меньше из-за условий труда и оплаты.
Что такое работа на скорой?
Это постоянный контакт с опасными инфекциями. Это постоянное переохлаждение и бессонные ночи. А также в 70% случаев это уличные вызовы к бомжам, алкашам и в притоны. Постоянный запах крови, мочи, рвоты и т.д.
Как-то в начале моей работы на скорой, я встретила свою одноклассницу. Мы разговорились, она рассказала, что работает в прекрасном офисе в центре города, помощником руководителя. Изучает английский язык, расходы на который покрывает компания. Зарплата хорошая, хватает на обновки гардероба и на отдых за границей. Затем она спросила, как у меня дела и где я работаю. Я гордо ответила, что работаю на скорой помощи и спасаю людям жизни (на тот момент я в это верила). Она с небольшим пренебрежением спросила: “Ты что бомжей и алкашей с улицы подбираешь? Тебе это что не противно?”
Честно, я тогда даже обиделась на нее. Ну в конце-то концов не только бомжей, примерно 20% это вызовы в квартиры, а около 5% ДТП. Уточню, что это сугубо моя статистика, основанная на моем опыте работы, возможно у других сотрудников скорой данная статистика немного иная.
Что было дальше?
Шло время, я начала замечать, что в медицине ничего не меняется. Зарплаты не увеличиваются, а условия работы становятся только хуже. К тому же бессонные ночи и постоянное переохлаждение, начали оставлять негативный отпечаток на моей организме.
Последний год я ходила на работу, как на каторгу. На вызова ездила одна, так как нехватка кадров. Постоянный стресс, ведь ты никогда не знаешь, что ждет тебя на очередном вызове и вернешься ли ты с этого вызова вообще. На каждой подстанции были случаи нападения на врачей. Выплачивал ли кто-то за это компенсацию? Конечно же нет!
Неужели мы просто расходный материал?
У меня создается впечатление, что врачей и фельдшеров, которые работают на скорой помощи, вышестоящее руководство считает за расходный материал. Мол, вы же знали куда идете, вас насильно никто не заставляет работать.
Я все чаще начала думать о том, а что если следующей жертвой нападения буду я. Как я хрупкая и молоденькая девочка смогу за себя постоять? А что потом? Моим родителям в лучшем случае скажут слова соболезнования. Даже если ничего не случится, то дальнейшая моя судьба жить в нищете, приобрести букет болезней (коллеги меня поймут) и состарится раньше своих сверстниц.
Если бы я не встретила, несколько месяцев назад, своего хорошего друга и не услышала то, что он мне сказал я, наверное, и дальше бы продолжала работать на скорой. Все также ходила бы на работу, которая не приносит никакого удовольствия, а только одни разочарования.
«Хочу отметить, что помогать людям мне нравится, мне хочется, чтобы каждый пациент был здоров. Но, к сожалению, наше государство делает все для того, чтобы отбить у медиков последнее желание работать и помогать людям».
Так вот мой знакомый просто сказал мне несколько фраз: “ Неужели ты себя настолько не любишь и не ценишь, что собственноручно погружаешь свою жизнь в это болото? Ты можешь все изменить и жить иначе. Беги отсюда, пока еще не поздно! Пройдет еще пару лет, и ты уже не сможешь уйти. Скорая засасывает тебя, забирая все жизненный силы. Со временем пропадает стремление что-то поменять, ведь появляется страх перед чем-то новым и неуверенность в себе. В любом случае неотложка это не то место, где должна работать женщина, а тем более такая милая и симпатичная девушка, как ты”.
Честно говоря, его слова заставили меня кардинально изменить свою жизнь. Я уволилась со скорой на следующее утро, сразу после окончания смены. Кстати в отделе кадров выслушала целую гору каверзных наставлений в свой адрес по типу: “Еще прибежишь и будешь умолять, чтобы тебя взяли обратно. Ты думаешь, ты сможешь найти что-то лучше? Ну-ну, посмотрим на твой провал. Беги -беги, все равно ничего лучше не найдешь!”
Вы знаете их издевки стали для меня мощным стимулом. Уже через 3 дня я устроилась работать в аптеку. Испытательный срок был всего 2 недели.
Что теперь?
А теперь я работаю, в тепле, в чистоте, сплю дома в уютной постели и к тому же получаю в 2 раза больше зарплату. Поступила на заочное отделение на провизора. Жизнь налаживается. На работу хожу, как на праздник, ведь я знаю, что наконец-то я там, где мой труд оплачивают по достоинству и работа мне приносит удовольствие.
Всем своим бывшим коллегам желаю набраться смелости, дабы переосмыслить свою жизнь и решиться ее изменить.
«Я поняла, что скорая помощь это не место работы для хрупкой молодой девушки. Да и вообще женщины не должны работать в таких условиях».
Хотела написать этот пост позже. А пока забыться и насладиться отпуском. Но обстоятельства складываются иначе. Слухи, домыслы… Я не смогу спокойно отдыхать, наблюдая со стороны как без меня меня женили.
Итак. Почему я решила уйти из государственной медицины.
Небольшое вступление. Как я стала врачом.
Я не из семьи медиков. Не перевязывала в детстве кукол и не ставила им уколы. Но, сколько себя помню, а именно с 3-х лет, я хотела быть врачом. И руководило мною желание помогать другим.
Далее я никем, кроме врача, себя даже не представляла. Менялись только специальности, то представляла себя окулистом, то неврологом.
Многие учителя и знакомые говорили, что поступить в медицинский сложно, предлагали рассмотреть и другие профессии. К одиннадцатому классу присоединилась к ним и моя мама. Но осуществлению мечты не мешала. И даже оплачивала мне подготовительны е курсы сразу в двух медицинских вузах. За что я до сих пор маме очень благодарна!
Я не рассчитывала поступить сразу же, и решила, что буду поступать пока не поступлю, даже если на это уйдет несколько лет. А упорства мне не занимать.
Первый же экзамен на лечебный факультет Второго меда я провалила — химию письменно. Но мне повезло, в этот год открылся Московский факультет, — экзамены были устными, и я прошла.
Московский факультет готовил терапевтов для поликлиники. И к 5-му курсу я поняла, что это судьба. Именно участковым терапевтом я и хочу быть. Мне было интересно всё, не хотелось заниматься какой-то одной специальностью. Хотелось вести пациента от и до, корректировать лечение, видеть динамику и результат.
С момента окончания интернатуры на данный момент прошло 13 лет. И не было ни одного момента в моей жизни, когда я пожалела о выборе профессии. Не жалею я и сейчас. Участковый врач, семейный врач (назовите как хотите) — это моё. И это не только моё мнение. Это и мнение коллег, пациентов. Во всяком случае большинства из них. Никто не скажет, что я плохо веду амбулаторные карты, или невнимательна к пациентам. И недавняя награда, как одному из 10 лучших участковых терапевтов Москвы 2017 г. на Активном гражданине, — тому подтверждение. За что я очень благодарна своим пациентам. Значит мой труд в качестве участкового врача не был напрасным.
Так почему же несмотря на всё это я ухожу из государственной медицины? Я иду на повышение? Нет. На новой работе будет больше зарплата? Нет. Меньше.
Но я не могу остаться. Я полгода шла к этому решению. И не могу сказать, что оно далось мне легко. Я привыкла к своим пациентам, моей любимой участковой медицинской сестре, к своему участку, к коллегам, даже к дурацкому ЕМИАС и своим картам. Многие из пациентов и коллег за эти годы стали мне практически родными.
Однако у всего есть определенный предел. И есть объективные причины, по которым я более не могу работать в государственной поликлинике. И это отнюдь не низкая зарплата (зарплата у врачей общей практики сейчас достойная), или неудобный для меня график работы. А в роли стационарного врача — я себя просто не вижу. Это совсем другая работа, не предусматривающ ая динамического наблюдения пациента.
Назову причины, как они есть, в порядке значимости:
1. В условиях 15-минутного приема без медсестры (Московский стандарт поликлиники, внедренный в 2015г вывел медсестер за пределы приема, теперь медсестры по сути выполняют функции администраторов), совмещая в себе сразу несколько специалистов (в результате «оптимизации» 2014-2015гг многие специалисты были сокращены), заполняя в большинстве случаев в одиночку тонну документации, как электронной, так и бумажной, обосновывая в карте, и нося на подпись заведующей, каждый чих (от биохимии крови и до УЗИ) — невозможно качественно работать так, чтобы это было не в ущерб собственному здоровью и семье. А семья для женщины не может стоять на последнем месте.
Я устала работать по 10 — 11 часов в день, и делать уроки с ребенком в 5 утра.
Многие организаторы здравоохранения скажут, что у врача общей практики во многих странах всего 10 минут на пациента, и ничего. Но это лукавство. Львиную долю работы там берут на себя медицинские сестры. Это частично и осмотр, и назначение анализов, и рекомендации по образу жизни и питанию. Обзвон и запись ведет во многих странах секретарь. У нас теперь врач делает все сам, и осматривает, и заполняет всю документацию, включая бланки анализов, и записывает на все исследования врач, теряя драгоценные минуты времени.
Также у врачей в других странах есть время на документы. Отсутствие же в распорядке рабочего дня наших врачей времени на прочую работу провоцирует переработки. Оформление многих документов выполняется вне приема в свое личное время. Т.к. физически это невозможно сделать во время 15-минутного приема. Оформление посыльного листа на инвалидность занимает порядка 40 минут. МРТ — 20 минут. Направления и выписки в др. ЛПУ — 15 минут. А никто не отменял еще диспансеризации, паспорта участка и пр.
Пациенты зачастую приходят с несколькими проблемами и решить все нужно за 1 прием — опять никак не уложиться в 15 минут.
В официальных письмах на вопрос о 15 минутах приема ДЗМ отвечает, что врач может тратить на прием столько, сколько того требует ситуация у данного пациента. Однако на практике за время ожидания в коридоре пациентов более 20 минут — накладываются штрафы.
Как можно тратить более 15 минут на пациента, но чтобы при этом не ждали другие в коридоре, при полной записи на каждые 15 минут? Если же запись не полная — штраф за невыполнение плана.
Учитывая вышесказанное есть два варианта развития событий:
— Если остаться — ухудшать качество работы (создавая видимость медицины для бедных, а именно это похоже и нужно нынешним организаторам здравоохранения),
— Подолжать работать качественно и ежедневно перерабатывать по 2-3 часа.
Ни один из этих вариантов меня не устраивает.
В результате постоянных переработок, эмоциональной перегрузки и дефицита отдыха у меня уже наступило душевное опустошение. Ничего не радует, дома нет ни сил, ни желания что-либо делать, на работу каждый день в течение последних нескольких месяцев я шла с отвращением и ждала с нетерпением окончания рабочего дня. Ещё немного — и настанет точка невозврата. Когда единственным выходом будет уход из профессии.
А я этого не хочу. Это моя профессия. Любимая профессия.
2. Нет возможности расти профессионально в условиях 15 минутного приема:
— уже имеющиеся знания не вмещаются в имеющиеся условия,
— переработки не оставляют времени на самообучение.
Прошу не путать в данном случае профессиональны й рост с карьерным. Это не одно и тоже. Карьерный рост в медицине — это административна я работа. А меня интересует врачебная.
3. Возможно, не хорошо так говорить, но я устала выполнять работу за некоторых коллег. Кто-то ходит курить по 20 раз за прием, а в картах — пустота, и результат приема — ноль. А ко мне запись была заполнена на 2 недели вперед, и весь 9-часовой прием протекал без единого перерыва. И далее — ещё заполнение документации. Почти каждый пациент с чужого участка — чистый лист. Необходимо собирать анамнез, расписывать основное заболевание, фон, сопутствующие, разбираться в обследованиях, лечении, давать рекомендации по образу жизни и питанию, лечению. И это несмотря на то, что пациент уже был в этом году неоднократно у своего участкового или нескольких врачей.
4. Внесли некоторый вклад в мое решение уйти и пациенты. Два года запись к врачам общей практики работала в режиме «все ко всем» — т.е. пациенты могли выбрать к кому ходить и записываться к любому врачу.
Итогом этого стала потеря участкового принципа и неравномерная загруженность врачей. Пациенты с моего участка не могли ко мне попасть, т.к. половину приема составляли пациенты с других участков. В какой-то момент пациентов стало столько, что я не могла вспомнить даже их лиц, не то что диагнозов и лечения. А я привыкла всё это помнить. Именно тогда протезом моей памяти стали мои протоколы осмотров в электронной карте. И именно поэтому я начала максимально тщательно заполнять карты. Ибо только по ним я могла вспомнить информацию о пациентах.
Когда в этом году меня приходили поздравить 8-го марта, а я не могла вспомнить кто это вообще — я поняла, что всё, это конец.
Недавно вернули запись по участковому принципу. Но пациенты с чужих участков продолжали записываться, уговаривая или обманывая администраторов, писали письма в ДЗМ, что их не хотят прикреплять ко мне. Да, по 323 ФЗ пациент имеет право на выбор врача. Но с согласия врача. Я могу понять пациентов. Но они никак не могли понять, что не может 1 врач работать за троих. Тем самым подливая масла в огонь моего выгорания.
5. Я устала от лицемерия. Руководства. ДЗМ. Некоторых коллег. Ухода от ответов в сторону. Отсутствия ответов в ответах. Игнорирования проблем и подмены решения проблем картиной липовой стабильности и благополучия.
Я могу понять. Многое могу понять. Ибо объяснение этому есть.
Но принять — нет, извините, не могу. И не верю, что нельзя иначе.
Я думаю сказанного достаточно, чтобы понять принятое мною решение.
Спасибо всем, кто был со мной и поддерживал! Это не конец. Это начало. Начало нового витка развития. Я верю, что именно так и будет!
Вы никогда не задавались вопросом почему получив достойную профессию человек вдруг ее меняет? Одни уходят сами, другие - в силу обстоятельств...
Доктор, который ремонтирует холодильники
С Олегом Ковалевым нас познакомил общий друг. Представил, как хорошего мастера по ремонту холодильников. Передо мной стоял мужчина лет 30 с короткой стрижкой и крепким телосложением. Почему-то сразу в голове возникла мысль: «Похож на врача». Интуиция меня не подвела. Оказалось, Олег действительно по
образованию врач, закончил Луганский медицинский университет, специализация - терапия. Проработав год участковым врачом-терапевтом и не выдержав нищенского существования врача он переквалифицировался в мастера по ремонту холодильников. Неужели так быстро разочаровался, кто будет нас лечить через
пять лет и есть ли выход из того тупика, в котором находится украинское здравоохранение? Давайте попытаемся посмотреть на медицину изнутри: глазами, которыми на нее смотрит врач.
Олег, шесть лет учебы в институте и полная переквалификация в мастера по ремонту холодильников. Высшее образование - «коту под хвост». Не жалко?
Нет, не жалко. Высшее образование обеспечивает определенный уровень мышления. Может, благодаря ему я и решился на такие кардинальные перемены в жизни.
- Почему же все таки вы оставили медицину?
После института я проработал в поликлинике ЦГБ всего один год. С такой заработной платой и таким отношением к врачу со стороны «богатеньких» пациентов, которым порой все равно, как считает врач, на большее время меня не хватило. Хотя, конечно, решающее значение имела именно зарплата. Я понял, что в таких условиях работы недолго и невроз заработать или начать снимать
сресс алкоголем. Каждый человек хочет найти лучшее приложение для собственных сил и получать достойную отдачу.
Говорят, что медицина - это призвание и остаются в медицине сегодня только настоящие врачи, те, кто без нее действительно не может жить. Значит, у вас этого нет?
Медицина мне нравится и сейчас. Говорить о призвании не могу, но в институте учился на бюджете и неплохо. Есть, конечно, категория врачей, которые действительно не могут жить без медицины, а она пуста без них, но таких единицы. Большая же часть врачей «сидят» на копейках, потому что боятся резких перемен и предстоящего периода неопределенности.
- Но ведь сколько примеров, когда врачи имеют имеют неплохой доход и в медицине. Конечно, не официальный...
Сколько их таких «благополучных» врачей? И сколько нужно лет жить в нищете, нарабатывая тот опыт, который потом, может быть, вернется сторицей, а может быть, и нет. Иной раз говорят, врачи сплошь и рядом берут взятки. Берут. Но их не так часто носят, чтобы обеспечить достойную жизнь врачу. Это только так кажется, что явление это массовое.
Кто виноват в том, что врачи получают зарплату в 4-5 раз меньше, чем нужно бы? Можете ли предложить реальный выход из сложившейся ситуации?
Винить государство нет смысла. Заставить правительство напечатать деньги и добиться повышения уровня зарплат, гарантированно получив рост цен, - это не выход. Помочь здравоохранению на сегодняшний день может только население. К примеру, когда я работал участковым врачом, на моем участке было 2350 человек взрослого населения. Если бы каждый из них перечислил по 1 грн. в некий благотворительный фонд на имя своего врача, то этих денег бы хватило и на достойную зарплату, и на покупку оборудования, и на новую медицинскую
литературу для повышения квалификации. Взятки уже бы были ни к чему, а врач боялся бы потерять рабочее место. Ведь медицина давно перестала быть бесплатной. А таким образом - и расходы минимальные (что сегодня 1 грн.?), и достойный уровень медицинского обслуживания.
- Что вы можете посоветовать тем молодым людям, которые хотят поступать в медицинский вуз?
В основном, на принятие окончательного решения в выборе профессии влияют родители. У меня бабушка - санитарка, мама - санитарка. Конечно, они хотели, чтобы я стал врачом. Так не должно быть. Нужно, чтобы молодой человек, сделав предварительный выбор будущей профессии, имел возможность посмотреть на нее изнутри. Поработал бы, например, тем же санитаром в больнице. Узнал,
сколько получает начинающий врач, сопоставил с необходимым уровнем доходов. Если бы так когда-то поступил я, то медицина стала бы для меня закрытой темой. А поскольку 18 лет - период «розовых очков», то родители должны дать ребенку реальное представление о профессии. Может быть, кто-то уже тогда поймет, что
медицина - его призвание, а кто-то решит изменить свой выбор.
У вас растут два сына. Будете ли вы влиять на их выбор профессии?
Старшему моему сыну пять лет, младшему - два. Поэтому думать о выборе профессии еще рано. Но я знаю точно одно: в школе вместо классиков нужно давать детям читать книгу Наполеона Хилла «Думай и богатей. 16 законов успеха». Я бы рекомендовал прочитать эту книгу не только детям, но и родителям. Хотя, чем раньше она попадет в руки, тем лучше.
Олег, у вас есть мечта?
Было время, когда можно было с гордостью сказать: «Я всего добился сам». Теперь время, когда родители должны обеспечить детям надежную опору под ногами. Поэтому я не врач, а мастер по ремонту холодильников. Теперь у меня, как ни странно, есть перспектива роста, материальное благополучие в семье, появились реальные очертания будущего моих детей. Хочется дать детям приличное образование. Например, в Харьковской юридической академии. Чтобы
диплом было не стыдно повесить на стене в рамке. Хочется, чтобы у детей гарантированно была отдельная жилплощадь и средство передвижения. Ведь все это по-большому счету нужно не в 50 лет, когда ты все это заработаешь, а у тебя уже не будет сил радоваться, а в 20, когда жизнь так прекрасна!
Много раз приходилось слышать от наших врачей, что через пять-десять лет некому будет лечить людей. Как возродить престиж профессии?
А престиж профессии врача никуда и не исчезал. По-прежнему обучение в медицинских вузах стоит больших денег, а значит, есть спрос на образование. Важно реформировать здравоохранение на этом этапе, когда врачами по-прежнему хотят быть.
мнение
Пьянство врачей. Нет оправдания, есть причины
Большой общественный резонанс у врачей и у жителей города вызвали публикации в городских газетах о трагической гибели 80-летней женщины в результате ДТП. Три часа оперативного лечения и интенсивной реанимации не увенчались тогда успехом: больная погибла. Некоторые газеты тогда обвинили
врача-травматолога, который был в легкой степени алкогольного опьянения. Нет оправдания пьянству врачей, но есть причины. Вот что по этому поводу думает лор-врач с 27 летним стажем работы Александр Минаев:
Зная этого доктора еще по совместному обучению в медуниверситете, могу ему только посочувствовать в данной ситуации. Владимир Яловега - трудоголик, профессионал, но он уволен по статье. Ни я, ни вы не хотим повторения подобных
ситуаций, но пока общество повернуто к медицине не лицом, а другим местом, такие случаи будут повторяться.
Скорая помощь, травматология, хирургия, гинекология, кардиология - передний фланг нашей медицины. Это постоянные стрессы, человеческая боль, страдания, смерть. Временами ты уже не в силах повлиять на ход событий, и тогда ты с болью в сердце прогоняешь через себя последние часы жизни твоего пациента, анализируешь: что я еще не сделал, чтобы этот человек был жив. Берешь в руки книгу, в сотый раз ее читаешь… Зачем мне такая участь? Зачем я вообще стал
доктором?
Обычно это состояние длится до того, как поступит следующий тяжелый пациент, или уже выздоровевший придет тебя отблагодарить бутылкой поддельного коньяка и коробкой конфет. Что делать доктору: накормить коньяком детей или выпить самому и сдать бутылки? Да, на работе пить нельзя, но ведь в этом виноваты вы сами, наши пациенты. Многие из моих коллег предпочли бы сумму, потраченную вами на подарок, в виде наличных денег. Кстати, деньги эти ведь в большинстве случаев идут не в карман доктору, а на приобретение оборудования в кабинет или инструментов для операций. С нашими зарплатами (средняя зарплата в медицине составляет 84,5% от прожиточного минимума) и финансированием здравоохранения (44,5% от потребности) мы рады
каждой копейке. А ведь нам тоже не приятно довольствоваться подачками…
Итак, первое - необходимо признать, что подобное финансирование не может обеспечить выполнение положений Конституции о гарантируемом бесплатном медицинском обслуживании. Второе - не побояться открыто сказать людям, что недостающими средствами медицину должны обеспечить они сами. Третье - разрешить медицинским учреждениям и самим врачам зарабатывать деньги. Для этого нужно четко разделить понятия «медпомощь» и «медуслуга». Я не сторонник повального введения платной медицины, но считаю, что бесплатной медицина должна быть только для тех, кто в ней действительно нуждается. Четвертое, и самое главное, - изменить мышление врача. Чтобы при появлении в кабинете
больного первой мыслью было не «что с вас взять», а «как вам помочь». Для этого нужно повысить заработную плату врача и поставить ее в зависимость от качества труда. Неужели врачей можно только наказывать, не задумываясь о причинах их проступков?
В общем, пришло мне время ВУЗ выбирать. Ну я подумал и на врача решил, на хирурга. Мамка ругается, какой хирург? Ты, мол, сначала огурцы на салат поруби и не порежься, потом уже людей кромсай. Батя наоборот, хвалит и улыбается так. Ждет, видать, как ему медицинский спирт таскать буду.
Ну и, пошел я на врача. Одногруппник клятву Гиппократа принимает, каждые выходные и пятницу. Он чего только не принимает. Я один учусь! Шло время, вот мне доверили одному пузо зашить. Доктор посмотрел на мои труды и констатирует:
- Сычев, с такими навыками тебе не раны, а носки зашивать! Тоже мне, рукодельница.
Первый блин комом, с кем не бывает? Я, значит, времени не теряю и все прошусь на операцию. Доверили, ура! Прооперировал. Ну как сказать. Больной, обрадую, жив остался. Вот только у меня кличка появилась - Бефстроганов.
- Сычев, ты человека лечишь или люля-кебаб готовишь? Хирургия - не твое.
- Ну ладно. Давайте пойду туда, где ответственность за жизнь пациента минимальная.
Так я стал патологоанатомом. Стремно, конечно, сначала было, а потом привык. Даже лучше. Мертвый справку не попросит, в кабинете не натопчет, главврачу не пойдет жаловаться. Но только и здесь неудача постигла. Мое самое первое вскрытие показало, что больной был парализован. Ну не уследил, с кем не бывает?
- Первый блин комом, а первый мертвец живым, да, Сычев?
- Ну Файзулай Файзулаевич...
- Из тебя патологоанатом никудышный! Твою девушку тоже от мертвой не отличить, когда ты ее приходуешь? К Хрящеву пойдешь в ученики, один тебе путь!
Хрящев Сергей Викторович. Говорят, после смерти он сам себя вскроет и констатирует отравление. Короче, он такой патологоанатом, что рядом с ним другие патологоанатомы - педиаторы. Или бабки в регистратуре. Самый крутой трупорез, но и самый суровый.
Прихожу к нему в первый день, а он глазами так делает: морг-морг. Мол, чтоб сразу понятно, с кем дело имеешь. Он и одежду зашивает только хирургической нитью, вместо зубочистки скальпелем в зубах ковыряет, пьет исключительно медицинский спирт. Словом, медик до мозга костей. Да и как учитель он хороший. Но с приветом чутка. Первый раз заходим с ним в морг, и он так рявкнул:
- Рота, подъем! Чего лежим, живо встать! Я потом узнал, что он бывший военный, и привычка осталась. А тогда показалось странным. Еще он со своими "пациентами" любит разговаривать.
- О, Марья Петровна, умерла полчаса назад. Как говорится, с пылу с жару. Так, что тут в животе? Ага, супчик, еще теплый. Не то что мой. Славка, отнеси-ка борщ в микроволновку.
Или:
- Артур Борисович, а что у нас причина смерти? Вот вскрою черепную коробку, вместе пораскинем мозгами! Тем не менее, мои навыки росли, учил он стабильно и любил говорить:
- Выучишься, Славка, пойдешь хирургом работать, будешь мне в морг клиентскую базу набирать! Короче, веселый мужик.
Как-то раз к нам негра заносят.
- Сергей Викторович, он черный, как ваш юмор!
- Тссс, Славка. Слышишь эту тишину? Не потому что они мертвые, а потому что шутишь ты так же, как оперируешь! Да не обижайся, пошли загорелого резать...
И тут негр как отрыгнет! Я чуть не поседел. А Хрящеву хоть бы что.
- Сычев, о посмертной отрыжке не слышал? Воняет жутко. Ладненько, что тут у нас.
Ладно, хрен с отрыжкой. Опасливо подхожу к афроамериканцу, а руки дрожат! Не у меня, у покойника. Второй раз я чуть не поседел.
- Спокойствие, Сычев. Посмертные судороги.
И тут негр медленно открывает глаза. Смотрит на меня, потом на Хрящева. И мы с негром хором:
Аааааааааааааа!
- Сергей Викторович, что это?!
Хрящев стоит озадаченный:
- О господи. Я помню, живых привозили, а они мертвыми оказались. Но чтоб наоборот... Тише, сникерс, не ори.
- Вы говорьите на руски?
- Охо, Славка, а он нас понимает.
- Я... я есть ничего не помнить... расель...
- А, тебя Рассел зовут? Я Сергей Викторович, а это Славка. Хеллоу, май блэк френд!
Бедный негр что-то бормочет, руками за голову схватился.
- Аай, ни хюя не помнить! А, есть... Одна фраза я есть запомнить, главное!
- Ну-ка, что у тебя?
- Утро... Утро по мель...
- Ага, утром по мели.
- Утро по мели... Випь, випь!
- Ну, выпь. Птица вроде цапли.
- Утро по мель, выпь расель!
- Так. Утром по мели выпь, Рассел? Хм. Славка, иди сюда. Пока негр очухивается, Хрящев меня в сторонку отводит.
- Сергей Викторович, и что же это?
- Утром по мели выпь, Рассел? Вроде бред, но с другой стороны... У нас в армии и не так шифровали! Это кодовая фраза, видимо, а негра кто-то хотел ликвидировать. Надо в этом разобраться. Где черного нашли?
- Возле мусорки подобрали, он был, кхм. В русском народном костюме.
- Ага, реквизит. Ну точно агент. Еще и с амнезией.
Решил, значит, Хрящев к тому месту съездить и глянуть, может, что интересного. Негра за неимением другого в форму врача одели - чистый интерн. Выходим из больницы, все оглядываются.
- Сергей Викторович, а это по обмену у вас?
- Нэээээ, ты пыздыыыышь!
- Тише, Рассел! Не привлекай внимание!
Сели в волгу Хрящева и поехали. До места недалеко, вот и мусорки. Бомжи сидят, ничего вроде интересного.
- О, уголек, здарова! Ну ты и зажег вчера!
- Нээээ, ты пыздыыышь!
- Рассел, отстань от бомжей. Сычев, ищи улики.
И тут вижу - идут серьезные господа. В костюмах. Обеспокоенные, шарят везде глазами. Вдруг нашего негра увидели и заторопились.
- Сергей Викторович, это не по нашу честь идут? Руками машут, кричат что-то.
- Славка, Рассел, живо в машину!
Как в боевике. Запрыгнули, Хрящев педаль упер и вперед. Я оглянулся - они все машут, потом тоже в машину садятся. А машина серьезная, мне на такую полгорода прооперировать надо. Догоняют. Рассел сидит, мычит, за голову держится. И тут такой:
- Вспомнить! Вспомнить! Утром по мель...
Обгоняют и прижимают нас. Сигналят. Хрящев побледнел:
- Ну все, Славка. Доигрались.
- Утром по мель...
Эти в костюмах дверь волги распахнули:
- Идиоты, вы нахрена нашего негра забрали?!
- Вспомниль! Утром будет похмель, випей рассоль!
Короче, рассказали все. Посол Зимбабве, первый день в городе, решили в кабак сводить. Он с непривычки водки напился и убежал по городу шастать. Потом с бомжами боярышником догнался и вырубился. Там его и приняли за мертвого. Нас, конечно, отблагодарили за спасения посла и денежный подарок дали. Хрящев по такому поводу отпуск взял, а я решил из медицины уйти. Ну его, не мое. Устроился в ресторанчик поваром. И знаете что? Никто лучше меня бефстроганов не готовит! У меня, кстати, здесь кличка Хирург. Фаршированную курицу зашиваю только хирургической нитью. И мясо нарезаю скальпелем. По старой привычке.
Выпускники медицинских вузов Петербурга сдали госэкзамены и готовятся к трехэтапной первичной аккредитации. Те, кто успешно ее пройдет, получат свидетельство об аккредитации - документ, с которым можно уже с 1 августа устроиться работать участковым терапевтом или педиатром в поликлинику.
– У выпускников есть два варианта: кому-то удастся поступить в ординатуру, это порядка 40-45% от общего числа студентов 6-го курса, остальные пойдут работать к нам в первичное звено, – сообщал на заседании правительства Петербурга председатель комитета по здравоохранению Валерий Колабутин. По его словам, благодаря нововведению от Минздрава в поликлиниках ожидается двукратный прирост молодых специалистов.
Напомним, в разгар государственных экзаменов Минздрав издал приказ №212н «Об утверждении Порядка приема на обучение по образовательным программам высшего образования». Выпускники расценили его как препятствие для поступления в ординатуру. С одной стороны, они слышали, что в этом году будут изменения, но какие – узнали только сейчас. В соответствии с приказом, в большей степени их судьбу определит единый тест в рамках аккредитации. Но кроме тестирования, в расчет будут приниматься достижения за все предыдущие годы учебы, каждое из которых оценивается в баллах. Самое большое количество баллов вчерашний студент получает за медицинский стаж, приобретенный во время или после обучения. Тому, кто не доберет нужного количества баллов, но получит аккредитацию, прямая дорога - в участковые терапевты или педиатры. Тем более, что количество «свободных» бюджетных мест в вузах резко сокращено: предполагается, что за государственный счет будут учиться в основном «целевики», поскольку в регионах - дефицит врачей «узкой» специализации. В крупных городах, на селе, наоборот, в дефиците - терапевты.
– Когда вышел приказ, все нервничали и переживали, он вызвал резонанс в студенческом обществе, – говорят выпускники Первого меда. – Сейчас все успокаиваются, ищут пути выхода из ситуации. Конечно, в ординатуру в основном идут на коммерцию. Но и там мало мест. Остальные вынуждены либо менять выбранную специальность, либо становиться терапевтами, либо уходить из медицины. И многие, наверное, 25-30% склонны выбрать последний вариант.
Вернуть долг
Система, предложенная Министерством здравоохранения РФ, в этом году будет опробована впервые. Это попытка восполнить дефицит врачей в первичном звене. Долгое время для решения этой проблемы министерство просили вернуть распределение выпускников медвузов.
– К распределению из советской системы медицинской высшей школы в чистом виде вернуться мы бы не могли – это было бы незаконно. Хотя в нем была логика – если ты обучаешься за государственный счет, будь добр вернуть государству долг, а дальше делай, что хочешь. Та же логика работает и в нынешней ситуации, когда из выпускников решили сделать терапевтов, – говорит проректор по учебной работе Первого Санкт-Петербургского медицинского университета Андрей Яременко.
Конечно, Минздрав не насильно загоняет выпускников в поликлиники. Но на фоне сокращения бюджетных мест в ординатуру и изменения правил приема в нее, выбор для многих становится очевиден. Студентка 6-го курса лечебного факультета ПСПбГМУ им. Павлова Елена Артемьева хотела продолжить обучение в ординатуре и стать оториноларингологом. По новым правилам приема в ординатуру она имеет все преимущества для поступления - красный диплом, участие в научной и общественной деятельности, опыт работы в медицинской организации. Однако бюджетных мест по ее специальности по общему конкурсу в Первом меде просто нет. Все они распределены между целевиками и «платниками». Целевое направление девушке получить не удалось, несмотря на обращения в медицинские учреждения и органы власти:
– Судьба тех, кто не готов платить за ординатуру, определилась - пойдем работать в участковую терапию, – говорит Елена Артемьева, она уже примирилась с будущей работой в поликлинике.
В том, что государство с каждым годом сокращает возможности для получения врачами узкой специализации, Андрей Яременко не видит ничего необычного:
– Каждый человек хочет быть уникальным и получать много денег. Но государству нужны врачи минимальной квалификации в максимальном количестве и с минимальной зарплатой. Это вечный конфликт между человеком и государством, и не только в России. Например, если вы хотите стать пластическим хирургом в США, вам необходимо пройти огромный и тяжелый путь, вкладывать в свое образование большие деньги. Если вы готовы быть general practitioner (врач общей практики), то просто пишите заявление и вас сразу же отправляют работать куда-нибудь в Оклахому, – отмечает проректор.
Будущих врачей больше всего пугают пациенты
Беда в том, что многие школьники, когда выбирают профессию, идут не в медицину, а в престижный вуз. Они прекрасно учатся, как правило, получают дипломы с высокими баллами и уходят в отрасль. Дальше происходит встреча с пациентом и оказывается, что папы который может «решить вопросы» рядом нет, а есть пациент, который остался недоволен качеством лечения и имеет претензии. Столкновение с пациентом в лоб лоб бывает очень драматично. К сожалению, не все к нему готовы, как не всегда готовы к начальным маленьким зарплатам. Такие почти сразу уходят из здравоохранения.
Поэтому у главного терапевта Петербурга Вадима Мазурова допуск выпускников к работе в поликлиниках вызывает много вопросов.
– Им придется сразу же окунуться в реальную жизнь и работу. Пока непонятно, насколько они к этому готовы, – говорит Вадим Мазуров. – Хватит ли выпускнику уровня подготовки, чтобы назначить инструментальные и лабораторные обследования? Сможет ли он вести документацию, заниматься профилактикой, диспансеризацией? Сможет назначить пациенту медикаментозную терапию, выбрать между оригинальным препаратом и дженериком, оценить возможные побочные эффекты? Конечно, у нас есть клинические рекомендации, подготовленные ведущими специалистами, которые врач-терапевт использует в работе. Но когда к нему в течение часа приходят пациенты с ОРВИ, ишемической болезнью сердца, синдромом раздраженного кишечника… Тут же нужно на столе иметь целую библиотеку, чтобы использовать возможности клинических рекомендаций. Такая работа - это огромная нагрузка, требующая серьезной подготовки. Я переживаю за этих детей.
По словам Вадима Мазурова, с настолько молодыми и неопытными специалистами администрации учреждений пока не сталкивались, поэтому от них в этом году тоже потребуется особенное внимание и терпение. Ведь даже после обучения в ординатуре в поликлиники приходили работать единицы молодых специалистов, а кадровый дефицит решался в основном за счет врачей из других регионов страны, которые уже имели опыт работы. По его словам, чтобы выпускник чувствовал себя хотя бы относительно комфортно в новой должности, понадобится минимум два года работы. «Этим ребятам нужно будет помогать, определить наставников и подготовить все условия для работы», – говорит Вадим Мазуров.
На поддержку рассчитывают и сами выпускники:
– Конечно все студенты переживают, справятся ли они с работой. Возможно, первое время мы будем находиться в одном кабинете с более опытным врачом, – говорит студентка Елена Артемьева. – Но навыки все же у нас есть – последняя практика после пятого курса у всех проходила в поликлинике, новый образовательный стандарт готовил нас к работе участкового терапевта. А для глубины знаний всегда есть справочное руководство – пользоваться им не запрещено.
В ПСПбГМУ им. Павлова отмечают, что готовы помочь своим студентам - для этого есть Центр взаимодействия с выпускниками и возможность телемедицинских консультаций:
– У них всегда есть возможность переговорить с представителем вуза, если возникают какие-то проблемы. Ведь что самое страшное? Когда к тебе пришел больной, а ты не понимаешь, что с ним, – говорит Андрей Яременко и просит относиться к выпускникам с доверием. – Каждый год во время эпидемии гриппа отправляем студентов 6-го курса на работу в поликлиники. И получаем много благодарных отзывов, они - и внимательные, и толковые, и выслушают, и помогут.
При этом Андрей Яременко признает, что выпускника все же сложно назвать полноценным врачом, который может осуществлять весь объем диагностических и лечебных мероприятий.
– Мне кажется, что должна быть какая-то промежуточная должность между выходом будущего врача из вуза и началом его широкой профессиональной деятельности. Когда в Германии человек получает водительские права, он в течение какого-то времени должен ездить в присутствии более опытного водителя. Что-то похожее должно быть и здесь. В свое время была замечательная должность - врач-стажер. Она была создана для врачей, у которых был перерыв в работе более 5 лет. Они получали зарплату, но работали с наставником. Только после этого они выходили на полную ставку. За рубежом тоже есть некая стажировка: у молодого специалиста есть наставник, он работает в коллективе, впитывает медицинские традиции, так и происходит его становление как врача, – говорит Андрей Яременко.
Прогноз: Останутся пришедшие в медицину «по любви»
Чтобы найти себе место в районной поликлинике, выпускники Первого меда могут воспользоваться специально созданной базой вакансий. Количество предложений, по словам Андрея Яременко, в ней достаточное для всех желающих. Но проблема в том, что многим из выпускников не нужны эти рабочие места - они просто не хотят идти работать участковыми терапевтами.
– У каждого есть мечта. Допустим, студент мечтал стать директором клиники авиационной медицины. Первая цель на пути к его мечте - попасть в клиническую ординатуру по экстремальной медицине. А сейчас ему поставили серьезный барьер в виде работы в поликлинике. И если он не хочет работать участковым терапевтом, он не будет этого делать, – отмечает Андрей Яременко.
По словам Вадима Мазурова, даже те студенты, которые отправятся работать в поликлиники, но «не по любви», а из-за безысходности, вряд ли останутся в первичном звене надолго. Это грозит поликлиникам текучкой кадров - молодые врачи будут отрабатывать какой-то срок и вновь пытаться попасть в ординатуру по любимой специальности.
Это еще одна возможная проблема для руководителей учреждения - они подготовили молодого специалиста, создали комфортные условия для его работы. А через пару лет человек благодарит их и прощается. Но, с другой стороны, другого выхода из нынешней ситуации с дефицитом врачей в поликлиниках пока нет. Может, и не все в итоге убегут. Когда я, проводя аттестацию, вижу молодого терапевта, то обычно спрашиваю, почему он работает в первичном звене. Многие отвечают, что им здесь просто понравилось и захотелось остаться, – говорит Вадим Мазуров.
При этом главный терапевт Петербурга просит пациентов не бояться юных врачей:
Я думаю, это все же не коснется уровня обследования и лечения пациентов. В конце концов, он зависит не только от терапевта. В лечении будут принимать участие и узкие специалисты. Но здесь тоже есть загвоздка - главное, чтобы выпускник медвуза не стал диспетчером, перенаправляющим своих пациентов к другим врачам для подстраховки. При таком подходе мы не подготовим хорошего специалиста.